Ньютон за свою жизнь написал больше о Каббале и мистицизме, чем о науке.
Но он опасался, что мир узнает о его интересе к мистике и Каббале. На самом деле он написал своему коллеге-алхимику Роберту Бойлю письмо, в котором настаивал, чтобы тот хранил «глубокое молчание» об их интересе к мистике.
После сметри Ньютона все его теологические работы хранились частным образом у его племянницы, Катерины Кондуитт, боявшейся, что их публикация запятнает репутацию ее великого дяди.
В своей книге «Иудаизм в теологии сэра Исаака Ньютона» Матт Голдиш указывает: «У этих бумаг собственная странная история. Будучи оставленными Ньютоном его племяннице, Катерине Кондуитт, они хранились непрочитанными в доме ее семьи до конца прошлого столетия. Математические работы были переданы Кембриджу в 1888 году, а частные бумаги отправились в Государственный архив, но никто, кому бы их ни предлагали - ни Гарвард, ни Йель, ни Кембридж, ни Британская библиотека - не хотели приютить его теологические, исторические и алхимические манускрипты.»
К концу 80-х годов 19 века стало политически некорректным (как это и осталось по сей день) смешивать духовность и науку. И хотя гений, подобный сэру Исааку Ньютону, понимал, что духовная мудрость и физика - две стороны одной медали, научный истеблишмент отвергал такой холистический подход к природе и загадкам Вселенной.
Теология и мистицизм были не в моде. Модными были материализм и атеизм. Как говорит Зоар, человеку гораздо проще покорить мощную державу, чем победить свое собственное эго и отказаться от давно создавшегося мнения. Истеблишмент отвернулся от философских взглядов и открытий Ньютона и сделал его атеистом, верившим в механическую Вселенную, где нет места Богу.
Теологические манускрипты Ньютона, включая его копию Зоара, наконец были проданы на аукционе Сотби в 1935 году.